Конец апреля 1990 года — время перемен, неслыханных доселе свобод и бурного расцвета независимой прессы. Вашему покорному слуге 12 лет. По первому каналу Центрального телевидения СССР был показан фильм «Игрушка» с Пьером Ришаром.

На следующий день мне позвонил несчастный одноклассник Лимонов (Лимонов — настоящая фамилия, а почему несчастный, расскажу чуть позже) и спросил, не желаю ли я вместе с ним последовать примеру юного сына миллиардера из фильма, а именно выпускать собственную газету. Я ответил в целом утвердительно, тут же задав встречный вопрос о технологии издания газеты. Несчастный одноклассник Лимонов не смог ответить вообще ничего, поэтому разговор на эту тему пришлось прекратить.

Через несколько дней я взял несколько тетрадных листков, переложил их копировальной бумагой, затем достал отцовскую печатную машинку и начал печатать свою первую газету. Сразу в трёх экземплярах.

Это было 3 мая. Через несколько лет этот день объявят Международным днём свободной печати. Считаю, что этот праздник назван так вполне справедливо. :)

Взглянув на моё издание, которое, кстати сказать, называлось «Вперёд или назад?» (извините, я старался соответствовать духу времени), несчастный одноклассник Лимонов вспомнил о своём авторстве идеи и принялся делать собственный медиа-ресурс — тоже через копирку на тетрадных листках, но от руки и с огромным количеством ошибок.

На этом месте стоит выполнить собственное обещание — рассказать, почему я называю одноклассника Лимонова несчастным. Будучи выходцем из умеренно пролетарской семьи, он мог бы получиться неплохим парнем (не успешно-амбициозным, конечно, но и не «лузером»). Когда ему было семь лет, умерла его мать. Отец женился на другой женщине — широченной, с блином вместо лица, от которой быстро появились два сводных братика.

Вероятно, от перенесённого шока одноклассник Лимонов стал заикаться, а вскоре принялся за совершенно неадекватные вещи: начал таскать из карманов сверстников разные мелочи типа брелоков, на чём несколько раз был пойман. Каждый такой инцидент шумно обсуждался на классном собрании (это был 1-й и 2-й класс, а до этого у нас был нулевой, т.к. мы в порядке эксперимента учились с 6 лет). Несчастный Лимонов выходил к доске и, багровея от стыда, выдавливал из себя: «Б-б-б-релок...»

К 12 годам он освоил попрошайничество. Напомню, что мы оба жили неподалёку от гостиницы «Прибалтийская», в которой всегда водились иностранцы. Лимонов, никогда не знавший английского, быстро выучил слова "chewing gum", которыми успешно оперировал в дискуссиях с буржуями. Приятно, что следующей после гостиницы остановкой на его пути в школу был мой дом, вследствие чего некоторое количество «настрелянных» кайфов регулярно оседало у вашего покорного слуги (например, за возможность списать домашние задания). Вырученные таким образом презренные, но заманчивые кайфы типа шариковых ручек Bic или банальных жевачек позволяли мне быть в среде одноклассников «в норме».

В 14 лет он лишился невинности и к моменту ухода в армию успел сменить несколько десятков партнёрш. Как нетрудно догадаться, ими были преимущественно страшные как жизнь моя ПТУшницы или такие же, как он, несчастные и замкнутые создания, которым хотелось тепла любой ценой.

Примерно в это же время он начал пить. Пил всегда от души и много, не боясь предстать перед окружающими в скотском состоянии. Придя на моё шестнадцатилетие, он основательно поблевал с перепоя, а потом спросил: «Женька, ёпрст, 16 лет бывает раз в жизни, и нельзя нажраться?!»

Из всей его отвальной перед уходом в армию (апрель 1996 года) ясно помню один эпизод: я звоню в «скорую» и отчётливо наговариваю в телефонную трубку симптомы алкогольной комы, до которой напился провожаемый. Диспетчер тогда спросила меня: «Вы медик?» Мне пришлось впервые в жизни ответить: «Нет, я журналист».

Когда отцовскую печатную машинку у меня отобрали, пришлось научиться много и быстро писать печатными буквами с сильным нажимом, чтобы делать три, а потом и четыре экземпляра через копирку.

Издательская индустрия набирала обороты. К концу 1990 года мы с несчастным одноклассником Лимоновым навострились писать свои «газеты» едва ли не ежедневно. На одной или двух сторонах тетрадного листка в клетку умещались основные новости нашего класса за прошедшее с выхода предыдущего номера время. У кого-то украли калькулятор, кто-то с кем-то поссорился - действительно интересное для двенадцатилетних школьников событие тут же обсуждалось на страницах наших изданий.

В этом месте надо сделать несколько оговорок: это были сугубо самодеятельные, в лучшем смысле слова подпольные издания тиражом 3-4 экземпляра. Ни педагоги, ни даже большинство одноклассников не догадывались об их существовании. Лишь некоторые замечали, что мы с утра по-шпионски обменивались какими-то листочками. Их содержание редко выходило за границы сугубо школьных новостей (поэтому сейчас мне толком ничего не процитировать оттуда).

Некоторые (самые наблюдательные) одноклассники замечали наш обмен и спрашивали, что же это за листочки, написанные через копирку. Если им удавалось выпросить у одного из нас почитать очередной выпуск и их увлекала наша забава, они принимались идти следом и создавали собственную газету. К началу 1992 года, на пике классного издательского бизнеса, такие газеты делали пять человек. Это было действительно здорово: приходишь утром в класс, отдаёшь четыре копии своей газеты коллегам, взамен получаешь два-три-четыре свежих издания, которые можно читать.

Неудивительно, что я писал больше и чаще всех остальных (пожалуй, даже вместе взятых). В течение неполных трёх лет эта деятельность составляла для меня основное и самое страстное хобби. Свободного времени было много, ведь мы не посещали кружки и секции или, к примеру, курсы кройки и шитья.

На момент моего перехода в другую школу (в начале 9-го класса) было изготовлено около 200 газет. Объём некоторых составлял уже четыре тетрадные страницы (двойной лист). Более того, в течение нескольких первых месяцев обучения в другой школе, находившейся на удалении нескольких кварталов, я продолжал писать для своих бывших соучеников. И, конечно же, получал от них чуть менее свежие издания. Менее свежие - потому что голубь почты моей (несчастный Лимонов) собирал у коллег предназначенные для меня экземпляры и отдавал мне только на следующее утро по пути в школу.

P.S. Судьбы участников классного медиабизнеса сложились по-разному.

Несчастный одноклассник Лимонов после армии женился и намеревался вместе с тестем основать семейный бизнес по производству кетчупов и майонезов. К несчастью, его тесть вскоре скоропостижно скончался.

Самый ленивый наш коллега, писавший меньше всех, после школы окончил журфак СПбГУ, работал в изданиях издательства «Атлант».

Я по-прежнему делаю самые разные газеты.

Кем стали двое других наших коллег-одноклассников, мне неизвестно. Видел их после школы лишь однажды, мельком. Разговаривать не стал.

P.P.S. Сейчас над этой милой историей, наверное, можно лишь посмеяться. Надеюсь, вы сделаете это по-доброму. А если нет, попробуйте ответить: вас так же пёрло в 12 лет?